Он знал, что будет десантником - прыгать с парашютом довелось еще до армии. По направлению от военкомата группа парней, в составе которой был Юрий Бондаренко, отправилась в Бердск, там наш герой выполнил 18 прыжков. Когда призвали, речь об Афгане не шла. Забрали в Каунас. Полгода Гайжунайской учебки и в мае 82-го - Афганистан. 357-й гвардейский парашютно-десантный полк 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, 9-я рота, 3-й батальон. Служил пулеметчиком.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Мы приехали туда в бушлатах зимних, в пилотках. Первое, что у меня сразу, когда мы вышли с самолета, это было часов 11 дня в Кабуле, в аэропорту, как ударило солнцем по голове, прям обжигающе. А еще, летя на самолете, уже был рассвет, и я увидел горы. Я первый раз в жизни увидел горы, в Новосибирске их не было, эти снежные вершины… Я почему-то боялся, уже про Афганистан порассказывали, сейчас возьмут винтовки, самолет летит, и кажется, что они близко, что сейчас с вершины кто-нибудь стрельнет по нам, и все».

Благо, добрались. В тот же вечер - собрание в клубе. Командир полка приветствует прибывших. И тут - первый обстрел. Пули летели прямо в металлическую крышу здания.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Потом забегает дневальный: «Зенитная батарея, на выход»! Я - е-мое, а что они все сидят-то? Тут стреляют, должны все разбежаться… А собрание, как шло, так и шло, только зенитная батарея пошла туда. народ вышли в курилку, курят. Я - как так? Сказали, если ты слышишь, то это не твоя пуля, свою ты не услышишь».

Следующая перестрелка не заставила себя долго ждать. Местность прочесывали регулярно, отправился с группой и Бондаренко. Пришлось пострелять. Признает, было страшно. На то она и война. Первое ранение, в ногу, получил, участвуя в одной из операций против вооружённых формирований афганских моджахедов полевого командира Ахмад Шах Масуда в районе Панджшерского ущелья. Дней 10 в госпитале, и снова в бой.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «3-й батальон наш там, город Мехтарлам есть, столица, и Лагман, туда ближе к границе с Пакистаном, там долго уже рассказывать, там много и часто пришлось. Оттуда сняли обратно в Кабул. Где-то месяца два мы там были. Уже потом, ближе к осени, нас опять в Кабул. Потом с Кабула уже опять в Чарикар, тоже следующей осенью, под Чарикар, там Чарикарская долина. И там, в принципе, уже до дембеля так».

Не всегда стреляли, не всегда была война, но, говорит, попадали порой, что думали, лишь бы выжить. Юрий Бондаренко вспоминает случай, как поехали на БТРе пополнять запасы. Было их человек 12. И тут «броню» подкинуло так, будто снизу по ней ударили кувалдой. Башню откинуло в сторону, дно вывернуло наружу. Подорвались на фугасе. Трое погибли сразу, двое получили тяжелые ранения. Бондаренко шляпка болта от брони впилась в тело. Заметил только в госпитале. А засады там были обычным делом. В одной из перестрелок погиб товарищ, можно сказать, на руках. Юрий поседел сразу.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Пулей череп прорезало. Кровище как хлынет. Я не знаю, как у меня сердце сразу не остановилось. Как мне тогда хотелось пить. И в общем, лежал, может, час-два, больше я не стрелял. Тем более, эти патроны, их кровью залило, уже не возьмешь их. А ротный орет - всем в овраг отходить. Ну ничего себе, мне там метров 25-30 до оврага по открытой бежать, нет, я тут останусь, пусть вертолет подлетает, меня забирает. Сидел, план готовил - побегу-не побегу. Потом - не побегу, приказ не выполню. Что тут думать, бежать надо. Надо из-под Миши вылезти. Потом, слушай, а надо же и Мишу нести. Кто его, как?».

Нельзя было оставить и оружие на поле боя. Так и выбирался, с автоматами и другом на плечах. Пока от боли не потерял сознание, не покатился в овраг. Очнулся уже в бронетранспортере. От жары и нестерпимой боли в ноге. Выручили пакеты с обезболивающим, которые были у каждого солдата как раз на такой случай. Во время одной из «прочесок» погиб командир роты, капитан Дымов.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Он в кишлак заходить, гранаты взвел, причем две штуки. Туда заходить, а там противопехотка их стояла, душманская. Он на ней упал, его взрывом откидывает, так, может, ранен бы был, но когда упал, эти свои же гранаты, у него они были на боевом взводе, взорвались, и собственно говоря, своими же гранатами».

Бытовые условия оставляли желать лучшего. Спали на соломе, поверх - солдатское одеяло. Еда, та, что повкуснее, заканчивалась быстро, оставалась одна перловка. Старались наготовить мясо верблюдов впрок, когда удавалось разбить караван. Но, из-за отсутствия холодильников, в такой жаре пропадало все. Вода - с разведенной хлоркой. Иначе - букет неминуемых кишечных болезней. Но обо всем этом в письмах на родину не писал никто.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Про войну вообще ни слова, ни слова. Нормально все, видел Васю, переписываюсь с Петей, он там где-то, а вот с этим мы попали. Видел верблюда настоящего в горах, вот такое, я ж до этого верблюдов не видел. Кушали ослика, ослятину. Что-нибудь такое. Как живут афганцы, как у них в городе. Что фрукты везде продают. Кока-колу попробовал, нет, фанту, узнал первый раз в жизни, что такое есть и какая она на вкус. Я был просто поражен, неужели такое в жизни бывает».

Домой уходили в парадном - первый призыв, которому так повезло. Родной воздух опьянил еще в Ташкенте. Тогда по возвращению о событиях в Афганистане знали мало, никто не верил, что там идет настоящая война. Убитых отправляли с сухой формулировкой - погиб при исполнении служебных обязанностей. Юрий Бондаренко вернулся с боевыми наградами, поступил во Владивостокское мореходное училище, окончил его по специальности «Штурман дальнего плавания». Дослужился до второго помощника капитана, а потом инфаркт. С плавсостава списали. Так он оказался в Стрежевом в 2002-м году. Работал в «Томскнефти», сейчас заведует центральным стадионом.

Юрий Бондаренко, ветеран боевых действий: «Я не буду говорить, что я там ничего не боялся, я боялся, когда стреляют, обычный человеческий страх. Но я знал, что переживу эти трудности. Хотелось бы, конечно, лучше, чтобы их не было».